Я выросла в Набережных Челнах в строгой традиционной татарской семье.
Была сложным подростком, доставила близким много хлопот, мне всегда хотелось как-то вырваться из под родительской опеки.

Моя бабушка была учительницей, и мама тоже, я не хотела преподавать и поступила на журфак.

С первого курса работала по профессии: писала, брала интервью, делала репортажи. Как только получила диплом, я сразу уехала в Питер.

В Питере я работала на РБК, потом вела городскую хронику в «Деловом Петербурге».

Город нравился мне, но этот выбор был случайным, было
ощущение, что я промахнулась, что всё происходит не здесь,
а в Москве. Я уехала в Москву и с порога попала в классную
медиатусовку.

Я продюсировала Сноб, писала для разных медиа.

Потом три сезона провела в Никола-Ленивце, закопала
в ту землю своё сердце.

Выходит, меня не было в Татарстане десять лет.
Но я летала часто домой, иногда на поезде ездила (ночь пути). Стала замечать как-то краем глаза, что если фокус сместить с родительского дома наружу: что-то стало меняться. Это какой-то очень тонкий вайб, ощущение.

Не знаю. Ты это как-то замечаешь, видишь на общем плане, что люди будто начинают, начали делать что хотят, выбирают себя, выбирают то, что важно для них. Например, появляются какие-то маленькие, но классные проекты, «Смена» (какие-то умники делают какие-то выставки, продают хорошие книги), другие места, тут кофейня на один стол («Гудини»), там приходит сервис (такси, бьюти, медицина), появляется барная культура.

А мне тогда очень хотелось самой что-то в Татарстане сделать. И пишет один незнакомый человек, повар.

— А ты татарка?
— Татарка.
— А ты готовить умеешь?
— Ну, умею.

И мы с ним стали как-то придумывать татарский фастфуд: очпочмаки с разными начинками — с рыбой, с яблоками, с капустой! По пути мы ссорились, спорили, ничего не сделали, но я успела своим подружкам уже о планах рассказать.

И вот подруга пишет мне в Фейсбуке: «Смотри! Ты хотела делать новый татарский фастфуд, а ребята сделали». Это была новость про открытие «Тюбетей» в парке Чёрное озеро. Я ответила: «Класс! Молодцы! Полетели, попробуем?»
И мы с Сашей Боярской полетели в Татарстан на выходные — как туристки.

Я в тот раз впервые на Казань посмотрела не как на транзит, а как на город. На Чёрном озере мы познакомились с Наташей Фишман. Обедали в «Квартире 63» на Большой Красной; это были её лучшие времена — шефом был Булат, интерьер от Петра Сафиуллина.

Наташа почти сразу стала меня хантить — я испугалась и отказалась на всякий случай.
Но потом любопытство меня одолело и я пошла искать о ней информацию, прочитала одно хорошее интервью и через текст, представляешь, через формулировки смыслов, которые она давала, я поверила — и ей, и в неё.

Наташа взяла с меня слово, что на обратном пути я заеду поговорить. Я заехала.
Она говорит: «Слушай, у меня совещание в "Татмедиа" — съезди со мной, пожалуйста, просто посидишь, послушаешь, там редакторы изданий, телевидение, я их не знаю. Ты хотя бы местная».
Я поехала.

В какой-то момент на встрече они стали на Наташу нападать, мол, когда уже начнётся работа со СМИ, где им брать информацию о том, что она делает. Наташа ответила, что пока было вообще не до этого, но вот есть человек, местный, может, выстроит эту систему. И я, значит, встаю и начинают им рассказывать, как мы эту работу построим, как станем открытыми, где они будут брать информацию.

Я сама, честно говоря, не поняла, как это произошло.

Через три дня я сняла квартиру, через неделю друзья из Москвы перевезли на машине мои вещи и двух котов. Я прикрепилась к поликлинике, чтобы не улететь в космос. И как-то очень органично началась моя новая жизнь в Татарстане.

Так в 2015-м Наташа Фишман вернула меня домой. Именно вернула. Гамбит называется «еврейка татарку перехитрила» (формулировка Вовы, моего друга любимого). Я тогда стрессанула, но сейчас Наташе за это благодарна, хотя были разные моменты.

На меня в Татарстане первый год смотрели как на Жанну Агузарову. Я была как-бы странненькая, слишком открытая, может. Я себя просто так безопасно чувствовала везде, будто весь мир — мой, и он дружелюблен, велик, щедр! И жить легко!

Я когда поняла — когда мне дали понять — что я какая-то не такая, я очень удивилась. Изнутри себя я кажусь максимально обыкновенной, нормальной.

У нас с этим жёстко — всё непонятное сначала приподнимают на вилы, чтобы удобнее было рассмотреть. Иногда такое внимание ранит.

Первый год больно. Хочется спрятаться и ничего больше не делать.

Потом как-то поднимаешь лицо, принимаешь реальность, врастаешь в неё, учишься заново доверять людям, становишься избирательней в дружбе.

Второй год уже не так больно. Этого заблокируешь, тому ответишь, где-то промолчишь.

На третий год, если про тебя давно никто ничего не врёт, не нападает на тебя, то думаешь:

Казань — классный город. Я сама его выбрала — мне всё здесь нравится и ни на что не жалуюсь.
Мне понятны эти люди, я люблю слышать татарскую речь, люблю быть близко к семье, к родным.

Люблю выйти из дома сразу в город, чтобы никуда ехать не надо, люблю Жуковского, Толстого, Муштари, Большую Красную, берег озера Кабан.

Люблю аэропорт — путешествовать и возвращаться домой. Очень люблю летать, дорогу, время в небе — когда ты как бы нигде, когда ты можешь сам с собой побыть, со своими мыслями.

Любимое здание в городе — Дом Ушковой.

Невероятная удача, просто восхитительное стечение обстоятельств: тут, в гроте Национальной Библиотеки, прошёл мой первый писательский курс «Так и было». Как это получилось?

Госучреждениям надо постоянно придумывать какие-то способы монетизации (я не знаю точно, но кажется у них есть прямо план — они должны зарабатывать), при этом важно, конечно, чтобы способы по целям как-то совпадали с их основной деятельностью — ну, не под банкеты же библиотеку сдавать.

Наргиза Валиахметова пригласила меня придумать вместе какую-то продолжительную тематическую историю, связанную с литературой, — чтобы она и идейно библиотеке подходила, и закрывала аренду, и как-то активировала работу участников с фондом.

Меня после выхода первой книги часто куда-то звали и просили рассказать, как это — писать о своей жизни, по-настоящему, искренне. Я рассказывала, — кому-то это нравилось и было даже полезно. И мы придумали, что я составлю и проведу такой небольшой писательский курс — «Как писать о своей жизни». Я назвала его «Так и было».

Мы выбрали из списка библиотечной литературы сначала 27 книг, потом отобрали 14, на их основе я два месяца писала программу. Составила учебный план из 8 занятий, практикум, коллективные и индивидуальные задания.

Я посчитала себестоимость, разместила анонс, библиотека им поделилась. На участие в курсе пришло 64 заявки, грот комфортно (чтобы разместиться за столом с ноутбуком и книгами) вмещает 12 человек. Я выбрала 10 заявок и пригласила ещё двух интернов — мы начали.

Я по договору арендовала помещение у библиотеки — вечером в будни и днём в выходные мы встречались и занимались. Первый (золотой) состав участников курса «Так и было» — незнакомые мне до этого люди, теперь мои соратники; мы дружим, видимся, иногда едим вместе или ходим на концерты, делимся друг с другом событиями жизни. У одного из выпускников курса выходит уже вторая книга.

В конце курса я пригласила гостей — редакторов из разных издательств («Миф», «Эксмо»/«Бомбора» из Москвы, «Юлбасма» и «Трёхречье» из Казани). Участники защищали перед ними идеи своих будущих книг, расспрашивали их о правилах написания синопсиса и прочем.

Было очень круто несмотря на то, что в тот месяц со всеми расходами на аренду зала, привоз и размещение гостей и ничего толком не заработала — тыщ 8 осталось от 80.

Так как много заявок было из разных городов, я провела следующий поток онлайн. Теперь это моя работа. У курса «Так и было» уже полторы тысячи выпускников, я провела его девять раз.
Выходит, стала учительницей всё равно.

Для меня татарское — это не зелёный бархатный жилет, золотом вышитый, а Нурбек Батулла без жилета, вообще без майки — на песке, не Тукай, а Йолдыз Миннуллина, не Салават, а Гауга, Мальси, Джуна, Усал, Радиф Кашапов.

Я думаю, татары в глубине души считают Татарстан отдельной страной. Я считаю. Президент это не Путин, Путин это у них в России, у нас Минниханов, и если честно, мне нравится это. Мне нравится как мы тут живём. Нравится, что я сюда вернулась и что другие возвращаются, есть этот тренд, может быть, мы его даже задали.